Сегодня в гостях у наших читателей – капитан легендарной команды КВН Одессы конца 60-х («Одесские трубочисты»), автор и ведущий телепередачи «Фонтан-клуб», главный редактор одесского юмористического журнала «Фонтан» Валерий Хаит.
Предлагая своим гостям основные из уже известных читателям традиционных вопросов газетной анкеты («10 ответов о главном»), редакция решила, начиная с сегодняшнего номера, задавать им и другие вопросы, в зависимости от личности, профессиональных интересов и жизненных позиций собеседника.
– Довольны ли вы тем, как складывается ваша жизнь?
– Могу сказать, что мне, конечно, повезло, потому что все, что случилось со мной в течение последних тридцати пяти лет, как раз и можно назвать удачным стечением обстоятельств. Ранее моя жизнь проходила самым типичным образом: школа, институт, успешная работа в проектной организации, даже «висел» на Доске почета. Но вот – уже не помню, кому принадлежат эти слова, – «КВН, как ураган, пронесся над нашими судьбами». В середине шестидесятых я стал смотреть эту телепередачу, и она сыграла в моей дальнейшей жизни решающую роль. Однажды после просмотра по телевизору встречи КВН между командой Московского института нефти и газа во главе с блистательным Ярославом Харечко и сборной Минска мне приснилось, что я подружился с московским капитаном. Месяцев через восемь, когда я был уже капитаном одесской команды, мы с ним действительно познакомились. Такой вот мистический случай.
Когда меня порой спрашивают, как это инженер-строитель вдруг стал заниматься юмором, я отвечаю: «Дело в том, что я не просто инженер-строитель, а инженер-сантехник. И к моей судьбе можно применить строки Э. Багрицкого: «Кто услышит раковины пенье, бросит берег и уйдет в туман…». Это были замечательные годы обретения новых друзей. Одесская «Юморина» еще более расширила их круг…
Если же говорить о наиболее значимом для меня времени, когда я стал заниматься тем, чем, вероятно, и мне следовало всегда заниматься, – то это именно последние годы, когда я стал редактором журнала «Фонтан». Дело в том, что игра в КВН, участие в «Юморинах», руководство первой командой «Одесских джентльменов» и другие прежние занятия, по сути, были тем же, чем я занимаюсь сейчас. То есть я всегда был редактором, потому что на мне мои партнеры и соавторы проверяли написанное, звучание тех или иных фраз, сценок, диалогов. Они доверяли моему вкусу. Нет, я и сам что-то иногда придумывал в общей атмосфере импровизации, но не это, а именно отбор, редактирование, оказывается, всегда было во мне главным. И то, что я в результате стал редактором журнала, как раз и считаю своим главным везением, большой удачей.
А началось все с того, что меня приметили на одной из встреч КВН ребята из одесских институтов, собиравшие городскую команду для «большого» КВН в Москве. Чем не «счастливый случай»! Потом было первенство Одессы, встреча в мае 1967-го с командой Днепропетровска, знаменитый финал «Одесса – Москва», когда мы стали чемпионами, а лично мне удалось выиграть у капитана москвичей знаменитого Матвея Левинтона.
Я был капитаном одесской сборной до 1970 года, когда состоялся «Кубок чемпионов», задуманный капитаном бакинцев Юлием Гусманом, впоследствии – известным деятелем кино, депутатом Государственной думы России. В финале одесситы с бакинцами и встретились. Могу, не кривя душой, сказать, что в честной борьбе мои земляки никогда не проигрывали, но в том «Кубке» не все было именно так, за «любой ценой» наши конкуренты не постояли. У меня с Юлием Соломоновичем уже много лет добрые отношения, но я ему когда-то сказал: «О любви не может быть и речи».
– Каких правил вы придерживаетесь в отношениях с людьми?
– Мне кажется, придерживаться каких-то раз и навсегда заданных правил – в этом есть что-то искусственное, ритуальное. Важнее всего быть естественным, вести себя просто, исходя из ощущений, уместности того или иного поступка, высказывания и так далее. В нашем журнале, например, много авторов, в том числе достаточно известных, признанных читателями. Все это живые люди, одни менее обидчивы, другие – более. И вот кто-то присылает или приносит мне, редактору, свой материал. Читаю один раз, второй – не нравится. На этот случай у меня есть разные формы общения с авторами, чтобы их не обидеть. Иногда в таких случаях я пишу или говорю: «Прочел с интересом, но мне кажется, что это не в вашу силу!» Глубоко убежден, что толерантность или способность к компромиссу – главное достижение цивилизации. Культура человека – это способность учесть точку зрения другого, готовность считаться с правом каждого на собственное мнение. Когда-то, еще в советские времена, в «Новом мире» было напечатано стихотворение Александра Межирова «Из Вольтера»:
Я позицию выбрал такую,
На которой держаться нельзя,
И с нее каждый раз атакую
Вас, мои молодые друзья.
Каждый раз атакую преграды
Между нами встающей вражды.
Мне чужды ваши крайние взгляды,
Радикальные мысли чужды.
Но я отдал бы все, что угодно,
Все, что взял у небес и земли,
Чтобы вы совершенно свободно
Выражать эти взгляды могли.
То есть речь не идет о том, чтобы сразу соглашаться с чем-то, а об умении слышать и понимать других, – а это довольно сложно.
Убежден также в том, что, за исключением научной сферы, истина никогда не рождается в споре. В споре только проясняется собственная позиция. Особенно если иметь в виду литературу, искусство или другие темы, где большую роль играет фактор вкуса. Вообще спорить очень хорошо с единомышленниками, тогда в поисках истины действительно можно проникнуть в глубину и там попытаться что-то найти.
Кажется, у меня нет врагов, по крайней мере, я о них не знаю. И вообще с людьми стараюсь ладить. Конечно, иногда бывают конфликты, через которые я не могу переступить. Тогда старюсь не иметь с таким человеком никаких взаимоотношений. Это не означает некую позу, жесткую позицию, – нет. Я враждой не увлекаюсь. Просто пытаюсь исключить этого человека из своей жизни.
– Как бы вы описали собственный характер?
– Из сказанного ранее, по-моему, ясно, что человек я компромиссный. Не люблю людей амбициозных, самоуверенных, опять же – не умеющих слушать. Но что значит «не люблю»? У нас нет иного окружения, иных знакомых, друзей кроме тех, что есть. И нужно уметь с этим жить. Я не диссидент по натуре ни в политическом смысле, ни в личностном, ни в ином. Стараюсь искать и находить в своих собеседниках не то, что разделяет, а то, что является для нас общим. Главное – стараться быть искренним…
По знаку Зодиака я – Рыба. О людях этого знака пишут, что они склонны к мистике, несколько мнительны, с развитым воображением. Не утверждаю, что сам такой, и не могу сказать, что всерьез отношусь к астрологии. Но не раз сталкивался с тем, что различные описания этого знака имеют ко мне прямое отношение. Правда, психологи утверждают, что в описании любого человеческого характера всегда можно найти нечто свойственное тебе самому. И такое совпадение, мол, ничего не значит, тут момент чисто психологический, кажущийся. Но если продолжить тему непонятных, мало объяснимых вещей, говорящих о связи характера человека со знаком Зодиака, то мне кажется, что определенная тайна в этом смысле все-таки существует. Вообще без какой-то тайны, мне кажется, концы с концами не сходятся, все рассыпается. Для того чтобы мир для нас существовал, был в наших представлениях разумным и гармоничным, мистическая составляющая обязательна. Иначе все – хаос. Я не религиозный человек, но, повторяю, знаю: какая-то тайна существует.
– Увидел в вашем кабинете необычную грамоту от Украинского института психотерапии и социально-психологической реабилитации. Кажется, она имеет отношение к вашему характеру?
– Возможно. Ее история такова. Институт проводил в Одессе семинар, меня пригласили выступить перед участниками. Решил воспользоваться таким на редкость высоким консилиумом и спрашиваю: «Вы можете дать мне справку, что я нормальный человек?» Справку, сказали мне, не можем, а вот грамоту – пожалуйста! В ней написано: «Награждается Валерий Хаит за сбережение психического здоровья граждан Украины».
– Помогал ли кто-нибудь вам, помогаете ли вы кому-нибудь?
– Да, мне помогали достаточно много. Я уже говорил о своем везении… Тут ведь такое дело: с «пятой графой» я стал капитаном сборной Одессы в неблагополучное время, если подразумевать официальную советскую национальную политику. Знаю, что вопрос обо мне возникал в обкомовских кабинетах, где удивлялись: «Нельзя ли найти другого?» Меня взяла под защиту тогдашний секретарь одесского обкома партии по идеологии, замечательная женщина, человек широких взглядов Лидия Всеволодовна Гладкая.
Помогали и другие люди. Вспоминаю, был такой директор Одесской телестудии Александр Тимофеевич Бурлаков. Казалось бы, статус обязывал его считаться с условностями, писаными и неписаными правилами своего времени. Но он умел брать ответственность на себя, чем и заслужил добрую память коллег и мою большую признательность. Он мне доверял с самого начала сотрудничества на телевидении, и я рад, что не подвел его. Помогал мне и одесский литератор, журналист Александр Петрович Шнайдер, больше известный одесситам по газетному псевдониму «Карп Полубаков». Ему поручили опекать одесскую команду в сложных переговорах с руководством Центрального телевидения. И он грудью встал на защиту одесситов, отстоял многие острые фразы в условиях прямого эфира.
Помогала и поддержка наших болельщиков. Помню, после первого успешного выступления в Москве нас пришел встречать весь город. Перрон был полон, – меня вынесли из вагона буквально на руках. И вот это ощущение подставленных рук оставалось с нами надолго. Была уверенность, что команда работает во славу Одессы, укрепляет и развивает ее юмористические традиции. Но в семидесятые годы, когда пришел новый секретарь обкома по идеологии, на команду КВН начались гонения. Говорили, что «этот юмор Мишки Япончика нам не подходит». Хотя в то же самое время знатоки и ценители всегда отмечали интеллигентный, изящный юмор нашей команды, отсутствие в нем дурной «одесской экзотики»…
Труднее говорить о том, помогаю ли я кому-нибудь, – лучше если бы об этом сказали другие. Могу лишь сказать, что если кто-то из моих друзей или авторов журнала пребывает в дурном расположении духа – я помогаю им избавиться от плохого настроения неоднократно проверенным мною способом. Возьмите, говорю я им, да позвоните своему знакомому или приятелю и скажите какие-нибудь приятные слова, напомните какой-то приятный для него случай! И вы убедитесь, что тут же ваше дурное настроение начнет уходить. Во-первых, делаешь доброе дело для кого-то, во-вторых, самому становится лучше.
Наблюдал за собой и такое. Бывает, пообещаешь кому-то, узнав его обстоятельства, чем-то помочь. И вот, связанный словом, иногда через силу, без особой радости, выполняешь обещанное. Но зато после того, как удается это сделать – ощущение приподнятости, приятного возбуждения, мысль: ведь что-то еще можешь!..
– Кто для вас признанный авторитет?
– В 1968 году я прочитал книгу литературоведа и критика Бенедикта Михайловича Сарнова «Рифмуется с правдой». Она произвела на меня очень сильное впечатление, просто легла на душу, в ней я нашел ответы на самые заветные свои мысли. Разыскал телефон автора, позвонил, поблагодарил, представился просто одесситом (скрыл, что я капитан уже известной в то время команды КВН). Позже бывал у него дома. Много говорили с ним о литературе, о природе смешного, а Бенедикт Михайлович (сегодня ему уже за 80) – человек весьма остроумный. Его я считаю своим учителем. Учителем по литературным занятиям, взглядам на искусство…
Имел честь и огромное удовольствие быть знакомым с Зиновием Ефимовичем Гердтом. Опыт и пример его достойнейшей жизни многое значили для тех, кто видел и знал этого большого актера и замечательного человека. О таких людях великолепно сказал поэт Давид Самойлов: «Нету их – и все разрешено». Из истории мы хорошо знаем, что пока жил Лев Николаевич Толстой, многие вещи в России были немыслимы. Совестью страны был академик Дмитрий Сергеевич Лихачев. Сейчас, к сожалению, таких ярких духовных авторитетов в России не видно..
Но вернусь к Зиновию Ефимовичу Гердту. В чем величие этого человека? Все, что мы знаем о нем как об артисте, находилось в полной гармонии с его личными человеческими качествами. Он был удивительно порядочным человеком. Очень многим помогал, не просто любил друзей, а всегда ставил их выше себя. Я присутствовал однажды в его доме, где собрались замечательные люди; среди них был Александр Анатольевич Ширвиндт. Гердт говорит: «Посмотрите на Ширвиндта, этого барина, вальяжного, самодовольного типа… Как вы думаете, с чего он начинает свой день? Вы полагаете, он важно раскуривает трубку, пьет кофе и начинает думать о своих предстоящих победах? Нет, он садится в свои старенькие «Жигули», достает список и начинает ездить по Москве. Кому-то надо достать лекарство, кому-то из бездомных актеров «выбить» квартиру. Третьему – вызволить «арестованные» в ГАИ водительские права…». Ширвиндт в долгу не остался: «Зяма, о каком это идиоте ты говоришь?..»
Гердт для всех, кто его окружал, был безусловным моральным авторитетом. В его окружении не было людей недостойных, мелких. Вот эту облагораживающую атмосферу вокруг него я очень хорошо помню…
– Быть оптимистом – это хорошо?
– Хорошо или плохо – зависит от каждого человека. Сам я оптимист. Если бы это было плохо, я бы перестал быть оптимистом. Думаю, что оптимистические взгляды помогают жить. Если бы я не верил в какие-то добрые вещи, мне было бы очень трудно. Люди расчетливые, чувствующие себя в этом мире более уверенно, конечно, добиваются большего. А вообще быть скептиком, можно сказать, выгодно: чаще оказываешься прав. Скептицизм и цинизм даже стали модными. Сомневаться в чем-то – это как бы взгляд свысока. Но вот я, например, верю, что добро все равно победит. И не стыжусь этого. Во-первых, потому что, как я уже сказал, иначе мне просто трудно жить. А во-вторых, искренне уверен, что жизнь все-таки станет лучше.
В подтверждение этой своей веры хочу сказать о присущем человеку от рождения чувстве правды и справедливости. Казалось бы, давно следовало забыть об этом чувстве, поскольку жизнь будто бы учит, что легче жить, обманывая, воруя, кривя душой, и живущие так, на первый взгляд, преуспевают. Тем не менее в человеке все равно в торжество добра неистребимо, оно не атрофируется, не отмирает, хотя жизнь вроде бы учит другому. И в этом как раз колоссальное основание для оптимизма.
– Чему вы обычно радуетесь?
– Радуюсь, например, хорошим поступкам людей. Сейчас написал своему другу письмо и предложил обсудить добрые поступки талантливых людей. Вот говорят о некоторых: талант, талантливый человек, а вместе с тем жуткий тип. Но талант, что с него возьмешь! И мне захотелось составить коллекцию благородных поступков талантливых людей, чтобы не считали признаком таланта исключительно вздорность и эгоизм.
А вообще хорошо – это когда хорошее настроение. А оно у меня бывает, когда я беспечен, никому ничего не должен, ничего на мне не висит. Тогда я могу распространить это хорошее настроение вокруг себя и способствовать «сбережению психического здоровья граждан», за что мне и выдали упомянутую полушутливую грамоту.
– Какое событие оказало на вашу жизнь наибольшее влияние?
– «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые», – писал Федор Тютчев. День Победы не мог на меня повлиять непосредственно, поскольку я был тогда еще совсем маленьким. Точно так же смерть Сталина: те дни помню, но воспринимать их подобно старшим не мог в силу возраста. В полной мере я был впервые потрясен, когда узнал о полете Юрия Гагарина. Радость – невероятная, она еще накладывалась на мое увлечение космосом, даже Циолковского пытался читать. Помню ошеломляющие новости времен перестройки и работы съезда народных депутатов СССР, когда постоянно ходил с радиоприемником и слушал, что происходит в Москве. Помню последний день путча ГКЧП, который я переживал в Одессе вместе с Михаилом Михайловичем Жванецким у него дома, перед телевизором. Оставили яркие воспоминания и победы в КВН.
– Ваши увлечения?
– Традиционных увлечений типа, скажем, коллекционирования у меня нет. Спасибо издателю журнала «Фонтан» одесскому предпринимателю Валерию Борисовичу Горелову, который, кстати, за все годы с момента выхода первого номера ни разу не вмешался ни в одну нашу строчку, – я могу спокойно заниматься своим любимым литературным делом. И ничего другого мне не надо. Журнал, составленный мной в «Антологии юмора и сатиры России ХХ века» том «Одесский юмор», восьмисотстраничный том «Большой фонтан одесского юмора», книжки и собственные и моих лучших авторов… Со временем собираюсь выпустить отдельную книгу о своих любимых авторах. Она будет называться «С. Довлатов. И. Иртеньев. М. Жванецкий. Книга читателя».
– Над чем сегодня смеются люди?
– Разных людей смешат разные вещи. Если говорить о публике, которую, по расхожему мнению, можно рассмешить лишь примитивными и недостойными шутками, то я могу сказать: публика ни в чем не виновата. Вопрос в том, что ей предлагают. У тех, кто считает, что публика плоха, потому что реагирует только на пошлятину, выбивает почву из-под ног многолетнее существование в литературе, на эстраде и на телевидении Михаила Жванецкого, Романа Карцева, Игоря Иртеньева, Игоря Губермана, других писателей и артистов, несущих людям юмор высокого класса. Публика воспринимает то, что ей дают. Те же, кто предлагает читателям и слушателям исключительно смех «ниже пояса», идут по пути наименьшего сопротивления. И прикрываться при этом низким якобы уровнем публики – просто неблагородно…